Ian McEwan Atonement
Искупление? Так, кажется, перевели. Еще фильм был, но я не видела, потому читаю книгу в первозданном, так сказать, виде. Еще не дочитала, но уже пишу. Обычно так не делаю.
Лежала книжка у меня с весны, вернее, скиталась вместе со мной. Что делать, года такой – кочевой.
А взялась читать в очереди в окошко ГИБДД, где выдают права. Т.е. сначала в одном окошке отбирают паспорт и старые права, потом в другом фотографируют, потом в третьем выдают…. Странное, совершенно сюрреалистическое впечатление (кроме того, что соседи по очереди как-то странно на меня косились – никогда не видели, как люди читают книги на английском языке? Или как просто – люди читают книги в очереди? Неважно, на каком языке?) от языка Макивана в сочетании с местонахождением.
Раздвоение пространства. Поток сознания героев, их мыслей, чувств, физиологических ощущений – жары, пыли, холодной воды фонтана, кухонного чада, физическое – невозможно осязаемое ощущение хрупкого фарфора в руке. Автор безумен, очень красиво безмен и заражает этим безумием читателя, затаскивает, как паук муху в паутину слов. Читатель весь – там. В этой гостиной, в этом саду, ты перестаешь быть там, где читаешь книгу. Но вовсе не потому что тебя держит сюжет. Держит – слово. Потому что больше ста страниц об одном вечере – это безумие. Редкий автор, при чтении которого мне хочется залезть в словарь. Не потому что мне мешает незнакомое слово, а потому что мне вдруг хочется узнать об этом слове все… Бред. Не могу сказать, что это нравится. Пока.
Впрочем, книги – это колдовство, а значит, колдовство бывает и такое. Я дочитаю потому, что уже втянулась. И что уж точно никогда (почти никогда) не делаю – я не бросаю книги. Все страницы должны быть перевернуты, иначе заклинание не сработает.